мне почему-то вспомнилось моё последнее путешествие: самое избитое путешествие на поезде в город на Неве и обратно. а как же вечный автостоп? не спрашивайте - так сложилось. и этот город снова не отпустил меня: "просто ты ему нравишься!" - как говорила потом мать. да, я второй раз ехала питер-владимир, и второй раз не уехала на своём поезде
ну там, конечно, слёзы-сопли-нервы, тягомотина с вокзалами и билетами, день на московском вокзале.
но я не об этом.
мы снова прощались. он быстро расцеловал меня, сказал учить биологию, быть хорошей девочкой и всё такое, что мне стало так привычно и спокойно слышать на прощание.
"я тоже" - ответила я, проводила взглядом любимую фигуру в сером пальто (ох чёрт, как приятно было прижиматься щекой к этому пальто среди питерского дождя) и села на стул в холодной кафешке.
всё. скоро поезд, который увезёт меня далеко-далеко отсюда. и на душе стало грустно и одиноко. чувство нужности этому миру испарилось, оставив лишь свою иллюзию. да, несомненно, где-то все они есть - те, кому я нужна. но теперь я между ними, не с теми, и не с этими, и так далека ото всех. пусто. пустота во мне, и одиночество комом встало в горле, готовое рваться сквозь мои слова наружу - в вопле ли, в крике, в слезах отчаяния
за мой столик сел мужчина. он безучастно смотрел в пол и его лицо было таким, будто сейчас происходит что-то важное в его жизни. мне хотелось говорить с ним, но я стеснялась как всегда. и всё же у нас был диалог - в моей голове, и я рассказывала всё, что чувствую, и то ли от переизбытка эмоций, то ли от усталости, по моему лицу катились слёзы. без вздохов, слов, воплей я сидела, думала, чувствовала, и тихо плакала без причины и в то же время с причиной.
мужчине было всё равно, он по-прежнему сосредоточенно смотрел в пол или на столик. что он думал обо мне? да и видел ли он вообще меня? кто знает.
потом подали поезд, и было так грустно уезжать от всех этих прекрасных моментов, которые мы пережили за этот мой короткий отпуск. да, невозможно вечно прожить так, я всё это понимала. просто мне было слишком хорошо в этом полюбившемся городе.
потом всё было будто в тумане: поезд, вокзалы, Москва в тумане, билеты, сигаретный дым, утро над владимирщиной.
и чем дальше я продвигалась средь заиндевевших полей и лесов, тем больше осознавала, что не хочу так! не хочу в эту рутину, к ненавистным людям, к учёбе, к непониманию, несправедливости! не хочу, хоть режь меня! наверно, я плакала бы, не израсходуй все слезы вчера.
всё. унылое холодное утро, я закутываюсь в русский платок, взваливаю рюкзак и выхожу в прокуренный тамбур. "владимир" - объявляет кто-то громко сверху, и звучит это как приговор.ветер пробирает до костей сквозь любимое синее пальто.
и… родные глаза на перроне. Аня. частица моей радости среди этого утра и моих ненавистных будней. бежим, визжим, обнимаемся: "о господи, Настя! ну ты, мать даёшь! ты голодная, наверно, смотри, я тут тебе водички взяла и вот, поешь, сладенькое. боже мой, всю ночь не спала. ну ты, мать, даёшь!". моя дорогая. ей богу, я всю жизнь готова возвращаться на эту землю, чтобы только видеть эти полные радости глаза.